| В конце апреля в Минске состоялся семинар по иппотерапии.
В манеже приехавшие с нескольких телеканалов журналисты, дети и их родители, приглашенные с Польши, Латвии и России специалисты с удовольствием наблюдали за единственной находящейся в манеже лошадью.
Она и впрямь притягивала взгляды. Очень пропорциональная, среднего роста, гнедая, с блестящей, словно маслом намазанной шерсткой, из-под которой на животе и крупе проступали мелкие аккуратные яблочки и бугрились, как у тяжелоатлета, мышцы, с тремя белыми ногами и широкой проточиной, лошадь по кличке Умница шла энергичной, очень правильной и широкой рысью. И абсолютно не боялась ни направленных на нее камер, ни хлопающих постоянно дверей, ни громких незнакомых голосов.
читать дальшеПосле специалисты про Умницу скажут, что она одна из лучших виденных ими лошадей для иппотерапии. Зоотехник назовет ее эталоном белорусской упряжной породы. А дети и родители скормят своей самой любимой лошади несколько сумок яблок и моркови… … Я очень жалею, что у меня не осталось фотографий той, другой Умки. Никому, в том числе и мне, не нужной и купленной по 60 центов за килограмм за день до отправки на мясо.
Этих самых килограмм в ней тогда было почти на 100 больше, чем сейчас (Умница завесила 500 кг, а в данный момент весит немногим больше четырехсот), роста – на 10 сантиметров меньше, шерсть, не смотря на то, что только-только закончилось лето, была густая и длинная, сантиметров пять, если не больше, непонятного рыже-бурого цвета.
Ноги ее были спутаны и в нескольких местах стерты до гноящихся и кровоточащих ран, на шее красовался ошейник с цепью, из которого лошадь давно выросла, и который теперь практически врос в мясо, и к сочащемуся из-под ошейника гною роем слетались мухи.
Я приехала в этот поселок по объявлению, чтобы посмотреть двух лошадей, и с самого начала было понятно, что непонятной породы лошади, откармливающиеся в течении лета на мясо (о чем по телефону сказано не было) мне никак не подойдут.
А ночью все ворочалась и не могла заснуть, выплывали из памяти детские глаза этой молодой, безобразно толстой кобылы, и на следующий день я вновь поехала на это поле, потом опять (ругая себя за непрофессиональное отношение к лошадям) не смогла заснуть, а утром позвонила владельцу и сказала, что покупаю у него лошадь.
С Умницей мне с самого начала было сложно. Сложно поставить на конезавод, где, во-первых, не было мест, а во-вторых, у вновь приобретенной лошади оказалось как-то не так оформленное ветеринарное свидетельство. И сложнее всего было полюбить ее. Она долго не давала сначала снять с себя ошейник и вообще дотронуться до больной шеи. Она задыхалась и становилась абсолютно мокрая через пять минут рыси, устраивала истерику при виде попоны, боялась заходить в манеж, лупила задом по всем проходящим мимо лошадям, когда жадно ела пайку, больше походила на хрюшку, чем на лошадь, морковку норовила откусить вместе с рукой, денник не держала абсолютно. То есть совсем не соответствовала моему представлению о том, какой должна быть лошадь.
Переломных момента в жизни Умки на конезаводе оказалось два – сначала ее любовь к Шквалу, затем работа с Сашей.
Шквал, моя первая лошадь, белоснежный орловец с лебединой шеей, произвел на Умку неизгладимое впечатление. Он стоял в деннике рядом с бочкой с водой и Умка при каждой возможности (хоть по 15 раз на день) выщемливалась из своего денника (такие мелочи, как стоящий на проходе человек в расчет не брались. Как в том анекдоте – у бегемота очень плохое зрение. Но при весе в три тонны, это не его проблемы) и бежала к бочке. Где старательно цедила минут по 20 воду, потом, когда Шквал соизволял-таки высунуть морду, нежно дула ему в челку, перебирала гриву губами и с невыразимой нежностью гуркала что-то ему на своем, лошадином языке.
Потешалась вся конюшня, и, подозреваю, в половине случаев Умницу выпускали «на водопой» вовсе не случайно.
От Шквала она как-то очень быстро переняла все привычки, большей частью хорошие. Перестала устраивать туалет возле самой кормушки и вообще где придется, и выбрала для этих целей тот же угол, что и Шквал, начала спокойно стоять при чистке и даже получать от нее удовольствие, стала откусывать морковку по кусочкам, а от горячо любимых ранее яблок, как и Шквал, отказалась вообще.
Саша, с которым мы начали работать в декабре, в отличии от меня, отнесся к Умнице более ровно и безоценочно. Уточнив, к чему требуется подготовить лошадь, взялся за это дело со всей старательностью – и вскоре даже я оценила уравновешенность и обучаемость купленной случайно лошадки. Выяснилось, что у лошади прекрасные природные движения и, когда она окрепла (а как могла не окрепнуть и не расцвести лошадь, которой ежедневно уделяли по 3-4 часа) – что у нее кроме прочего потрясающе сильный техничный прыжок.
Умница сильно похудела, обросла мышцами, полностью перелиняла и к своим трем годам подросла на 7 сантиметров.
К концу января мы посадили на Умницу первого ребенка с церебральным параличом. На сегодняшний день через ее спину прошло более 40 пациентов. Не ошибусь, если скажу, что купленная из жалости, сейчас она самая любимая на конезаводе (родителями, их детьми, конюхами) лошадь.
В новом сезоне, когда Умке исполнится 4 года, мы начнем выступать по молодым лошадям в конкуре. Саша утверждает, что маршруты до 130 см к 6 годам она будет ходить очень хорошо.
И глядя, с какой охотой Умница заходит на прыжок и с каким запасом вымахивает метровые брусья, я не сомневаюсь, что так оно и будет.
Сторожевая лошадь | Я уже упоминала в этих рассказах об одной из своих лошадей – кобыле по кличке Умница, купленной мной случайно и ставшей лошадью для иппотерапии. Пока мы стояли на конзаводе, внимания я ей практически не уделяла – платила аренду, зарплату конюху и берейтору, честно делила между ней и Шквалом морковку и иногда подседлывала, когда надо было покатать кого-нибудь из друзей или сотрудников по работе. Все.
Сегодня, после переезда на собственную конюшню, когда мир лошадей сузился до двух моих кобыл, и волей неволей пришлось вглядываться в их характеры и привычки более внимательно, как-то неожиданно и радостно пришло понимание, что Умница самая яркая и необычная из лошадей, которых мне доводилось видеть. Еще пару месяцев назад я бы с уверенностью сказала, что она милая, спокойная и даже немного флегматичная лошадь. Сегодня странным кажется, что я даже так думать могла. Вспоминаются невольно два эпизода, произошедших этим летом. … Обе кобылы, Белла и Умница, гуляли в соседних левадах, я устроилась в теньке с книжкой, а Саша где-то в глубине конюшни чистил и седлал Шквала, воркуя и приговаривая с ним, как с ребенком.
Когда они показались на улице, я невольно залюбовалась обоими: белоснежный, мускулистый и словно вырезанный из мрамора конь, изогнув точеную шею, полушагом-полупассажем плыл по дорожке вдоль левад. Саша, держа поводья в одной руке, очень ловко и как-то ладненько сидел в седле. Они ехали шагать в поле, и ни один, ни второй усиленно не смотрели в нашу сторону. Я такому подчеркнутому невниманию улыбнулась, Умница, ласково и укорительно закурлыкала.
Постояла.
Потом, не добившись ответа, взвизгнула, пронеслась по леваде, несколько раз изящно подбросила вверх толстую попку, требовательно и капризно заржала.
Внимания – ноль.
Несколько минут, застыв на одном месте, кобыла недоуменно смотрела как Шквал с Сашей скрываются за конюшней, затем как-то совсем не по лошадиному всхлипнув, рванулась вперед.
Леваду закрывали две жерди, примерно по 10 сантиметров в диаметре каждая. Умница налетела на них грудью, смяла, и, не снижая скорости, рванула вслед за жеребцом.
Поймать ее нам не удалось. Она прыгала вокруг Шквала, покусывала его за плечо и круп, и категорически не реагировала на наши попытки всучить ей морковку или сухари. Шквал, никогда не позволявший себе лишних движений под всадником, от такого внимания искренне страдал, ржал, приплясывал на месте, но все так же чутко слушался и подчинялся седоку.
Пришлось возвращаться в конюшню. Умка следовала за Шквалом как привязанная и в предманежнике нам удалось схватить ее за недоуздок… … Этот эпизод рассказал мне один из конюхов, Витя Зуб, и даже глядя на старательно демонстрируемые им синяки, я поверить не могла, что Умница, ежедневно терпеливо работающая под детьми, которые ползают по ней, дергают за уши и хвост, могла ТАК поступить.
Дело в том, что в отличии от конезаводских лошадей, Умница прекрасно умеет ходить на привязи, чем мы и пользовались, навязывая ее пастись возле конюшни. Поскольку все и меня, и Сашу знают, и относятся к нам хорошо, мне и в голову не приходило, что кто-то может попробовать ее отвязать. Как оказалось, зря.
Приняв на грудь, Зуб был послан сотоварищами за добавочной порцией. От конюшни до магазина около двух километров, и увидев пасущуюся на недоуздке кобылу, он решил воспользоваться ей в качестве средства передвижения.
Сначала просто гонялся за Умницей по кругу. Затем, сообразив, что лошадь все равно быстрее, подтянул ее к себе за веревку, сделал из бечевки от тюка с сеном «поводья» и забрался на лошадиную спину. Сначала Умница просто никак не реагировала на попытки заставить ее сдвинуться с места, потом, когда ей это надоело, схватила зубами своего незадачливого седока за ногу и довольно грубо швырнула его на землю. Озверевший от такого обращения Зуб с ревом кинулся на кобылу и был встречен прицельным ударом задних копыт.
После чего, протрезвев, поплелся к нам в каптерку рассказывать о произошедшем и требовать на поллитра «на лечение»… К зиме, после переезда, когда и людей и лошадей вокруг Умницы стало меньше, эти ее два качества – выбирать себе предмет для обожания и служить ему, и нежелание общаться с чужаками проявились в полной мере. Добавьте к этому необыкновение упорство в достижении поставленных целей, и смесь получится действительно гремучая. В качестве предмета обожания в какой-то момент Умница избрала меня. Отпустив всех своих помощников на каникулы и на две недели прекратив работу по иппотерапии, я сама ежедневно седлала лошадей, в том числе и Умницу, на которой до этого (то есть за два года) ездила … ну, хорошо если раз 15-20.
После долгого перерыва садясь в седло, ничего особенного от лошади я не ожидала. Ну, работал с ней в самом начале мастер, и серьезно работал, но с тех пор болтались на кобыле преимущественно новички или шагали дети с церебральным параличом. Разве может помнить молодая лошадь те давнишние уроки?
Оказалось, что может. Она старалась так сильно, что даже пыхтела. Когда я пробовала сделать на ней тот или иной элемент, Умница сначала замирала на мгновение, вспоминая, затем радостно, охотно и с нескрываемым удовольствием делала требуемое.
Она сразу стала в повод, повиновалась малейшему движение руки и шенкеля, вперед двигалась активно и очень охотно. В первую же поездку мы часа полтора провели в полях и вернулись обе радостные, переполненные впечатлениями.
Я расседлывала Умницу и поверить не могла, что вот эта же лошадь на моих глазах под моими девочками-помощницами всегда ходила с ленцой, неохотно поднималась в рысь и галоп, халтурила, и с первой попытке поворачивала только туда, куда ей хотелось… …Мы проездили по полям две недели и список достоинств Умницы возрос многократно.
Выносливая – после пяти километров резвого галопа остается абсолютно сухой и через несколько минут восстанавливает дыхание. А после десятиминутного реприза рыси по глубокому снегу дыхание у нее не сбивается вовсе и практически не убыстряется.
Устойчивая, как гусеничный трактор, -- можно в свое удовольствие скакать вверх-вниз по холмам, делать немыслимые развороты, выезжать на дорожки, укатанные машинами до скользоты.
Смелая – на машины, пакеты, выпархивающих в самый неподходящий момент птиц не реагирует вообще, выскочивший из-под копыт заяц не смутил ни сколько. Больших тракторов, правда, опасается, но голову не теряет и из-под контроля не выходит.
Прыгучая… В прочем, об этом ее свойстве я знала давно, но как это здорово, когда не под кем-то, а под тобой, завидев прыжок, лошадь взвизгивает, и выдав пару небольших козликов, от всей души, с двукратным запасом прыгает через семидесятисантиметровый заборчик, не забыв после приземления добавить еще пару-тройку козлов. Потом каникулы закончились и наступил первый день занятий с детьми. Я сама приехать не смогла, рассудив, что помощницы мои и без меня прекрасно справятся – чай, не первый раз.
Не тут то было. Катя позвонила почти в слезах и рассказала, что ее любимая Умница не дает одеть уздечку, поворачивается задом. Сухари, правда, берет, но жмет при этом уши и пробует вытеснить из денника… Конечно, со временем все это сгладилось. Втянулась Умница в свою обычную работу, успокоилась.
А меня до сих пор нет-нет да мучает совесть. Покупая эту лошадь, я знала, что лично мне она не нужна и неинтересна. Я могла обеспечить ей хорошие условия и заботу, но не … любовь? Большинство моих знакомых конников на этом месте покрутили бы пальцем у виска и сказали бы, что лошади нужны корма, ровная работа, регулярная чистка. А все остальное – сказочки для непосвященных. Да и я сама не раз говорила об этом своим друзьям и знакомым, идеализирующим отношения между человеком и лошадью. Объясняла – сама! – раз за разом, что лошадь – не собака и к человеку так не привязывается. К стати, о собаках. Эту функцию в какой-то степени у нас тоже выполняет Умница. Конюшня окружена левадой, где в первой половине дня по очереди гуляют кобылы.
И я точно знаю, что в тот момент, когда в леваде находится Умница, никто из чужих на огороженную территорию зайти не сможет. Как только чужак оказывается в пределах досягаемости, кобыла прижимает уши и не раздумывая галопом летит на незнакомца, заставляя того спешно покинуть территорию конюшни… |
Остальное здесь: http://www.koni.by/default.asp
Алёна Мороз - инструктор по лечебной верховой езде, психолог, магистр социальных наук, прошла обучение и шестимесячную практику в реабилитационном центре "Солнечный мир" (г. Москва), участник международных конференций и семинаров по иппотерапии, член Национальной федерации лечебной верховой езды и инвалидного конного спорта. |